Картину «Идиот», являющуюся выпуском собственной фабрики торгового дома, надо рассматривать как иллюстрацию к произведе¬нию Достоевского того же названия. Достоевский, каждая строка ко¬торого составляет глубокое психологическое наблюдение, как пока¬зала практика натуралистического театра, является неподходящим для сцены, и каждую постановку переделки его романов нужно рас¬сматривать лишь как иллюстрацию его произведения. Это имел в виду -Московский Художественный театр», когда ставил «Братьев Карамазовых», это имеет в виду и фабрика, выпуская «Идиота». Все. что можно было сделать для верного изображения действующих лиц, — все это сделано. С технической стороны исполнение картины безукоризненно.
Сине Фоно. 1910. №6. 11-12, Великийкинемо, Каталог сокханившихся игровых фильмов Роcсии (1908-1919)
Много нужно смелости, чтобы решиться на переделку для кинематографа такого большо¬го самобытного произведения, как «Идиот» Достоевского. Того Достоевского, который мощным пером своим обнажил перед нами с такой силой не одну без¬дну души человеческой, чья творческая фантазия так полно и так жестко рисует «проктятого человека, которому нет счастья на земле». Писатель, научивший нас чувствовать красоту жизни как она есть, проповедник спра¬ведливости — на экране синематографа. Как ни странно, но перед нами действительно проходит инсценированный роман великого писателя, роман глубоко психологический, труднодоступный даже в чтении. Синематограф взял и развернул перед нами богатство действий этого произведения, развернул посильно, вынужденный считаться не только с условиями синематографической сцены, но еще и «с причинами, не зависящими от дирекции» и т.д.
Но, несмотря на все это, результаты работы все же дали прекрас¬ную схему романа. Перед нами образы, которые когда-то произвели целые опустошения в нашей душе, которые были остро запечатле¬ны нашей мыслью. И князь Мышкин — глубокая философская натура, «божье дитя»; и неистовый Рогожин — широкая «русская натура»; и оскорбленная во всей своей чистоте Настасья Филипповна, и простодушная семья Епанчииых с такими блестками ума и энергии, как Аглая; и целый ряд других таких же действующих лиц — все они на экране, все они живут у нас перед глазами, и еще раз проходят в мыслях тяжелые, как кошмар, страницы Достоевского...
Нужно ли говорить в этой рецензии, что в картине такая-то сце¬на проходит лучше, такая-то хуже? Нам кажется, — нет. Важно общее настроение, общий фон искренности. И этот фон чутко уловили ар¬тисты, и их руководители хорошо передали его.
Если же отмечать о достоинствах отдельных частей, из которых была скомпонована драма, то, пожалуй, нужно сказать, что сцены в доме Гани, в гостиной квартиры Настасьи Филипповны и после¬дняя сцена в рогожинском ковчеге проведены блестяще, с непод¬дельной искренностью и мужественной правдой.
Из недочетов отметим слишком урезанную сцену погони, из ко¬торой мало выносишь определенного. Этот пробел будет особенно чувствоваться зрителем, не знакомым с этим произведением Достоевского.
В общем же, без ложных увлечений похвалами, можно сказать, что картина «Идиот» безусловно вносит много нового в синематог¬рафическое творчество последнего времени.
Весгик кинематографииК. 1910. № 1. 5, Великийкинемо, Каталог сокханившихся игровых фильмов Роcсии (1908-1919)
В Крылатском в это лето были сняты следующие картины: «Ко-робейники» по народной повести Некрасова, «Вторая молодость» по театральной постановке, «Вадим» и «Маскарад» — инсценировки по Лермонтову, «Пиковая дама» — по Пушкину и «Идиот» по Достоев¬скому.
Инсценировались эти произведения не целиком. Выбирались на¬иболее выигрышные сцепы из них, причем не особенно заботились о смысловой связи между этими сценами, вероятно, в надежде на то, что зритель не может быть незнаком с такими популярными про¬изведениями русской литературы.
В Крылатском картины снимались полностью, без каких-либо досъемок в московском ателье с его раскаленными солнцем стекла¬ми, благо в нашем распоряжении тут было все, что надо: и лес, и река, и луг, и поля, а также строения всех видов и стилей, начиная от беднейшей крестьянской лачуги до барских дач включительно.
Единственным недостатком съемок в этих условиях была рабо¬та в постоянном окружении любопытных: стоило только где-либо появиться оператору и артистам, как со всех сторон начинал сте¬каться разный люд <...> Однако кинодисциплина не нарушалась. Скопление любопытных происходило позади съемочного аппара¬та. Во время самой съемки они тихонько делились своими впечат¬лениями; только в моменты наивысших эмоциональных пережива¬ний аудитория не выдерживала и вслух выражала как свои во¬сторги, так и свое негодование. <...>Актеры также вслух выражали свои душевные переживания, и чем были эти переживания сильней, тем громче вырывались они из груди исполнителя.
А. Ханжонков, 1937